Воевать как западная армия – не обязательно является рецептом успеха в этой войне
По мере того, как война России и Украины входит в свой третий год, Киев сталкивается с громадной задачей: как восстановить своё военное преимущество. Летнее наступление 2023 года, которое затянулось до осени, было неудачным.
Планирование наступления, похоже, было чрезмерно оптимистичным и слабо связанным с тем, как на самом деле воюют вооруженные силы Украины, несмотря на многочисленные анализы, предупреждавшие, что операция окажется дорогостоящей и трудной, и что маневренная война вряд ли достигнет быстрого прорыва против хорошо подготовленной обороны.
Условия для очередного крупного сухопутного наступления в 2024 году не благоприятны.
Наши наблюдения в ходе полевых поездок на Украину за последний год показывают, что для максимизации шансов Украины на окончательную победу западным странам необходимо признать, что движущей силой эффективности Украины был подход, ориентированный на уничтожение, приводящий к высокому уровню истощения – то есть сокращение способности врага вести бой, нанося ему большие потери в личном составе и материалах, чем собственные потери.
Что отдает предпочтение огневой мощи над мобильностью и прямой атаке или подготовленной обороне перед фланговыми действиями.
Попытки маневра против подготовленной обороны постоянно терпели неудачу, особенно при отсутствии решающего преимущества в силах. Хотя маневр по-прежнему актуален на поле боя, ему понадобится много помощи от истощения, чтобы принести плоды.
Запад должен сосредоточиться на обеспечении способности Украины установить решающее преимущество в огневой мощи – это означает, обычно, ствольную и ракетную артиллерию, боевые ударные дроны, системы дальнобойного точного удара и поддержку тактической авиацией.
Не менее важно, чтобы Запад помог Украине нарастить свою способность использовать подразделения таким образом, чтобы она могла использовать это преимущество в наступательных операциях.
Западные страны также должны помочь Украине нарастить промышленное производство тех возможностей, которые обеспечивают наибольшие преимущества в войне на истощение. Западу придется оценивать структуру украинских вооруженных сил и военную культуру, а также вызовы, которые ставит все более мобилизованная армия, что означает избегать соблазна пытаться превратить украинскую армию в более западную, ориентированную на маневры.
Война на истощение
Чем больше мы узнаем об истории этой войны, тем яснее становится, как многое было случайным, и как мало было на самом деле предопределено. Начальное вторжение России было операцией с высоким риском, основанной на предположении, что долгой войны можно избежать за счет комбинации кампании подрывных действий и решающего удара по украинскому правительству.
По сути, российская концепция операций была основана на политических предположениях, и, следовательно, включала использование сил без принятия во внимание, как российская армия обучается и организует бой в крупномасштабных боевых операциях.
Вместо этого предполагалось, что российские силы смогут парализовать принятие решений в Украине, изолировать украинские вооруженные формирования и быстро продвинуться через огромную страну, не встречая устойчивого сопротивления. Планы и цели также держались в секрете от российских войск до последних дней или часов, оставляя их материально и психологически неготовыми к крупной кампании.
Первые несколько дней были переплетением событий. Украинские подразделения были развернуты в кратчайшее время, столкнувшись с протекающими колоннами российских сил, пытающихся уложиться в свои сжатые сроки. Решающим фактором во многих из этих сражений было не западное вооружение, а скорее артиллерия.
Российские силы были рассеяны, не могли сгруппироваться, пытаясь быстро продвинуться по различным маршрутам, и при этом были в невыгодном положении с точки зрения огневой мощи, несмотря на общее превосходство в огне.
Российская группа вторжения была хрупкой, состояла из примерно 150 000 войск, треть из которых состояла из мобилизованного личного состава из Луганской и Донецкой народных республик и вспомогательных сил из Росгвардии, Национальной гвардии России.
После серии поражений российские силы перегруппировались и начали кампанию в Донбассе, компенсируя дефицит в личном составе преимуществом в артиллерийском огне 12:1. В это время они выпускали в среднем 20 000 снарядов в день, и, вероятно, в среднем 15 000 за весь 2022 год. Потери Украины увеличились вследствие этого превосходства противника и ВСУ испытывали нехватку боеприпасов.
На этом этапе западная помощь стала решающей. Различные виды ствольной артиллерии и системы дальнобойного поражения вступили в войну. Наиболее важно, что западные боеприпасы позволили Украине поддерживать оборонительный огонь, чтобы истощить российское наступление на Донбассе и провести локальные контрнаступления для поддержания давления.
Хотя осады Мариуполя и Северодонецка в конечном итоге увенчались успехом для России, российские силы заплатили высокую цену. Решающим фактором в российской кампании была артиллерийская огневая мощь, которая позволила российской армии установить локализованные преимущества в соотношении сил, несмотря на общий дефицит в личном составе.
Затем Украина взяла инициативу на себя, начав два крупных наступления в конце лета и осенью 2022 года. Истощение работало ей на пользу. Украина мобилизовала и значительно расширила размеры своих сил, в то время как Россия пыталась вести войну, как в мирное время. России не хватало сил, чтобы стабилизировать фронт протяженностью более 1600 километров.
В Харьковской области Россия имела только тонко укомплектованную линию с разрозненным составом подразделений. Большинство этих подразделений были остатками Западной группы сил, в некоторых местах на 25% состава, с низким моральным духом из-за дезертирств. Украинские силы прорвались в Харьковском регионе, что привело к российскому бегству.
Но решающим фактором было истощение, которое заставило российскую армию выбирать между защитой Херсона и усилением в районе Харькова.
Российская армия развернула в Херсоне воздушно-десантные подразделения, отдав приоритет этому региону с относительно хорошо подготовленной обороной. Начальное украинское наступление было неудачным, что привело к замене командующего операцией. Укрепленные за несколькими линиями, усеянными минными полями, российские подразделения удерживались в сентябре, уступая мало территории.
Геометрия поля боя была весьма благоприятной для Украины, с российскими подразделениями, отделенными от своей логистической сети рекой Днепр. Месяцы ударов системы высокомобильных артиллерийских ракетных систем (HIMARS) дополнительно сократили российскую линию снабжения до одного моста через Каховскую дамбу и сети паромов.
Хотя российские силы сдержали обновленное украинское наступление в октябре, Москва была вынуждена отступить, чтобы сохранить силы, так как по “износу” сильно превосходила Украину.
Херсон был предвестником предстоящих вызовов в украинском контрнаступлении 2023 года. Украине было трудно прорваться через подготовленную оборону. Месяцы ударов HIMARS ограничили российскую логистику, но не позволили достигнуть прорыва, и российские силы в конечном итоге смогли отступить. Они находились на своей слабейшей точке зимой, но и украинская армия тоже не была в состоянии воспользоваться преимуществом.
Израсходовав мобилизованный персонал из Луганска и Донецка, Москва была вынуждена мобилизовать еще 300 000 человек, что помогло стабилизировать их линии. Тем временем изнурительная битва в Бахмуте, возглавляемая группой Вагнера, превратилась в кровавую и политически символичную борьбу.
Вагнер в конечном итоге захватил Бахмут в мае благодаря трем факторам: российские воздушно-десантные войска удерживали фланги, чтобы предотвратить контратаки; российские командиры имели доступ к большому количеству заключенных из российской тюремной системы для использования в качестве штурмовой пехоты; и, что наиболее важно, Россия имела преимущество в огне 5:1 на протяжении большей части битвы. Обе стороны считали, что истощение работает им на пользу.
На основе наших исследований, Украина имела выгодное соотношение потерь над Россией до 1:4 в общем количестве жертв в течение девятимесячной битвы, но российские силы, воевавшие в составе Вагнера, вероятно, на 70% состояли из заключенных.
Таким образом, Бахмут погрузил украинские подразделения в битву, в которой Украина имела преимущество на основе соотношения истощения, но которая заставила ее более опытных и ценных солдат противостоять относительно “расходным” российским. Сам город имел небольшую стратегическую ценность.
Вагнер был особенно эффективен в городской местности благодаря беспощадному использованию этих “расходных” штурмовых пехотинцев. По мере того, как битва затягивалась, остальная часть российской армии использовала время, чтобы вкопаться, укрепиться и заминировать большую часть южных и северных фронтов. Усиленная мобилизацией, российская армия начала свое собственное зимнее наступление в конце января серией локализованных атак по широкому фронту.
Эта попытка оказалась неудачной, потому что российские силы не смогли достичь достаточного преимущества для прорыва, качество сил было слишком низким для координации атак в крупных формированиях. Многие атаки проводились взводными подразделениями, которые быстро привлекали украинский огонь и были разгромлены.
Преимущество в огневой мощи, которое российские силы имели в 2022 году, также начало ухудшаться. Это было не столько из-за ударов HIMARS, которые вынудили провести реорганизацию российской логистической системы, сколько из-за того, что России не хватало запасов боеприпасов, чтобы поддерживать объем огня, достигнутый в 2022 году.
Эти дефициты начали заставлять российскую армию адаптироваться в доктринальном плане, с большим акцентом на ударные дроны и более точные типы боеприпасов.
Этот краткий, ограниченный отчет не исследует воздушную войну или морские операции, но он подчеркивает важность управления силами, факторе местности и установления преимущества в огне, а также борьбу обеих сторон за эффективное использование своих сил в наступательных операциях.
За исключением начальной фазы маневра и удара, которая потерпела неудачу по концептуальным и политическим причинам, война характеризовалась истощением и стандартными битвами. В 2022 году Украина смогла эффективно использовать истощение и использовать структурные проблемы в российских военных усилиях. В 2023 году ей не удалось повторить успех 2022 года, хотя и Россия тоже не смогла добиться каких-либо значительных успехов на земле.
Украинское наступление 2023 года
Украинское наступление было осложнено нереалистичными ожиданиями, но факт остается фактом: лето 2023 года представляло собой хорошую возможность нанести России стратегическое поражение. Российские силы страдали нехваткой боеприпасов и не имели наступательного потенциала.
Было разумно думать, что Украина может установить преимущество в артиллерийском огне, и риск российского контрнаступления был низок. Западная поддержка, которая была существенной для военных усилий Украины, также, вероятно, достигла бы пика летом 2023 года. Соединенные Штаты тратили свои запасы боеприпасов, в то время как европейские государства не смогли нарастить производство боеприпасов в 2022 году и только начали делать необходимые инвестиции, с неоднозначными результатами.
В преддверии выборов в 2024 году политические ветры в западных столицах также предполагали, что финансирование поддержки Украины снизится после этой операции. США занимали боеприпасы у Южной Кореи, а другие западные страны прилагали усилия, чтобы внести свой вклад в рамках программы экстренной подготовки и вооружения украинских сил.
В целом Запад обучил и вооружил девять бригад для наступления. Украина выставила несколько дополнительных бригад из вооруженных сил и национальной гвардии, организованных в два корпуса, и резервную оперативную группу.
У Украины не было безрисковых вариантов, но ее стратегия включала в себя несколько выборов и компромиссов, некоторые из которых увеличивали риск. Новообученные бригады, прошедшие всего несколько месяцев тренировок, возглавили атаку, в то время как более опытные подразделения продолжали воевать в Бахмуте. Украина также разделила свои силы и артиллерию по трем осям – Бахмут, Великая Новоселка и Токмак – в надежде сковать российские силы.
По сути, было три наступления, которые должны были оказывать давление на российские силы таким образом, чтобы они не могли перебросить силы на один фронт, не ослабив другой. Оглядываясь назад, значение подготовленной обороны было недооценено, и украинские силы не смогли достичь необходимого преимущества для прорыва ни по одному из выбранных оперативных направлений. Западные страны предоставили дальнобойные авиационные крылатые ракеты перед началом операции, но эти возможности не оказались решающими.
До сих пор обсуждается вопрос, было ли у Украины достаточно штурмового оборудования, средств разминирования и противовоздушной обороны. Но более существенным фактом является то, что мобилизация помогла пополнить уровни личного состава в российской армии и привела к созданию более 70 дополнительных мотострелковых полков, среди прочего.
Следовательно, плотность российских сил относительно занятой территории стала намного выше. Кроме того, российские инженерные бригады подготовили оборону с помощью землеройных машин и бетона, используя бункеры и города в качестве опорных пунктов.
На юге, вдоль оси Орехов-Токмак, российская армия создала несколько оборонительных линий и удерживала высоты. Российские подразделения сосредоточились на удержании первой линии обороны и проводили контратаки, чтобы не дать украинским силам набрать обороты.
Вызов для Украины – соприкосновение с выставленной обороной, высокое соотношение плотности сил противника на территории и неблагоприятная геометрия – был намного больше, чем в Херсоне. Что касается состояния российских сил, ситуация была практически противоположной той, которая преобладала в Харькове во время украинского прорыва в сентябре 2022 года.
Начальная попытка украинского прорыва в июне потерпела неудачу. Новые подразделения допустили общие ошибки в планировании, координации артиллерийского огня с атаками, ориентации ночью и использовании штурмового оборудования, и в нескольких случаях в начале атак произошли случаи “дружественного огня”.
Кроме того, украинские бригады могли выставить на наступление максимум несколько усиленных рот, поддерживаемых артиллерией. Это означало, что атака на уровне бригады на практике состояла из двух усиленных рот, двигавшихся вперед, возможно, с одной в резерве. Украина развертывала боевую мощь на поле боя маленькими порциями, не способная координировать формирования в большем масштабе.
Западное оборудование помогло спасти жизни и оказалось гораздо более живучим, чем аналогичное российское, но само по себе оно вряд ли могло стать гейм-ченжером. Фактически, более опытные подразделения, которые вступили в бой после неудачного первоначального штурма, без западного оборудования, справились лучше как в наступательных, так и в оборонительных задачах, демонстрируя, что, хотя возможности имеют значение, опыт и лидерство также играют значительную роль в уравнении.
Преимущество в артиллерийском огне от 3:2 до 2:1 дало немногим лучше, чем общее равенство, что недостаточно, чтобы шокировать или подавить российские формирования, которые предвидели и защитили главную ось украинского наступления.
Впоследствии украинская армия изменила тактику, делая акцент на атаках пехоты с десантированием и стремясь достичь преимущества в артиллерийском огне, достаточного для подавления российских батарей. Большая часть боев перешла на отдельные участки, обычно на уровне взводов и иногда усиленных рот. Этот подход уменьшил потери и сохранил оборудование, но не привел к прорыву.
Украине удалось прорвать первую российскую оборонительную линию на юге, но к октябрю она исчерпала свои наступательные возможности, не достигнув минимальной цели - Токмака. Украина также придерживалась общей стратегии разделения сил в трех направлениях и удержания некоторых своих лучших подразделений в устойчивой контратаке в районе Бахмута, которая дала мало.
Россия имела достаточно резервов, чтобы ротировать воздушно-десантные полки к сентябрю и сгенерировать дополнительную боевую мощь, достаточную для начала своего наступления в Авдеевке в октябре.
Российское наступление в Авдеевке также не смогло добиться прорыва, но продемонстрировало, что Россия восстановила достаточную боевую мощь, чтобы попытаться вернуть инициативу, и достаточные резервы, чтобы остановить украинский прорыв в том году.
Если украинское летнее наступление не достигло своих целей, оно вряд ли было катастрофой. Украина сохранила большую часть выделенного ей оборудования, нанеся значительные потери защищающимся российским силам. Тактически это было ближе с ничьей.
Первоначальная атака потерпела неудачу из-за комбинации решений в планировании, проблем с использованием сил, нехватки поддержки и, что наиболее важно, отсутствия ясного преимущества в огне по сравнению с хорошо подготовленной обороной. Запад действительно не смог предоставить доступные контрмеры, которые могли бы нивелировать некоторые российские преимущества. Например дальнобойные удары по российским вертолетным базам.
Но повествование о том, что наступление потерпело неудачу только потому, что Запад не предоставил Украине достаточно оборудования, не имеет объяснительной силы, особенно учитывая, что Украина не исчерпала оборудование во время наступления и не могла использовать его в масштабах с самого начала.
Оглядываясь назад, заметно, что наступление было запланировано достаточно традиционно. Оно предполагало, что штурм сможет быстро прорвать российские линии, а затем использовать резервные силы. Эта линия мышления игнорировала наличие российских многослойных оборон, постоянного наблюдения на основе беспилотников и множества возможностей, которые могли бы предотвратить маневр.
Учитывая, что Украине не хватало решающего превосходства в общем соотношении сил, ошибочные предположения, вероятно, проистекали из чрезмерного влияния западной школы мысли маневристов, согласно которой когнитивный удар, шок от комбинированного вооруженного штурма должны были заставить российские подразделения отступить с первой линии, обеспечивая быстрый прорыв и устраняя необходимость наносить высокие уровни истощения, чтобы создать условия для успеха.
Фактически, ход войны показывает, что Украина и ее западные сторонники недостаточно ценили важность истощения как катализатора маневра и преимущества огневой мощи над комбинированными вооруженными операциями. Принципы маневризма, которые предполагали сильные когнитивные эффекты от маневра, не оправдались в украинском наступлении и, в реальности, не были подтверждены за двухлетний период войны России и Украины.
Превосходство в воздухе и "контроль над огнем"
Война разворачивалась в основном в воздушно-ограниченной или конкурентной среде. Тем не менее, российские аэрокосмические силы пользовались большей свободой действий, чем их украинский визави, и использовали удары с дистанции с некоторым эффектом.
Тактическая авиация – а именно, американские истребители F-16 – или гораздо больший набор дальнобойных ударных возможностей являются важными факторами, но сами по себе вряд ли смогут стать решающими.
Структура и доктрина украинских вооруженных сил не ориентированы на достижение превосходства в воздухе или на необходимость мощных огневых ударов с воздуха, а некоторые проблемы, создаваемые обороной России, не имели очевидных решений с помощью авиации.
Существует тенденция рассматривать воздушную мощь как талисман. Но невысказанные предположения о воздушной мощи или дальнобойном ударе часто встроены в ожидания относительно того, чего они могут достичь. Хотя Украина постепенно приобретает истребители F-16 и обучается их использованию, этот переход – процесс, растянутый на несколько лет.
Истребители в конечном итоге помогут Украине использовать больше западных ударных возможностей и оспаривать российское воздушное преимущество, но само наличие западных самолетов не обеспечивает способность достичь и поддерживать превосходство в воздухе в ограничительной среде.
Военным придется многое корректировать в отношении того, как используется воздушная мощь, ее организационной способности и планирования операций для эффективного интегрирования воздушных и сухопутных операций и для реализации преимуществ воздушной мощи, наиболее связанных с достижениями США.
Предположение, что достаточное количество оборудования легко переведет на такой уровень оперативных возможностей, особенно проблематично против военной машины, такой как российская, с обширной сетью интегрированных воздушных оборон и большим флотом тактических самолетов.
Поэтому неудивительно и уместно, что текущие обсуждения на Украине менее сосредоточены на обычном превосходстве в воздухе, а больше на преимуществах, получаемых от использования дронов на тактическом уровне и в рамках дальнобойных ударных кампаний. Это продуктивный способ думать о том, какие роли поддержки ударов могут играть дроны и их способность компенсировать дефициты в других возможностях.
Концепция "глубокого боя", продвигаемая некоторыми, согласно которой Украина могла бы достичь способности наносить удары по критическим российским целям далеко за российскими линиями, чтобы облегчить прорыв – если бы она смогла продвинуться в пределы российских наземных линий коммуникаций, также кажется неубедительной.
Эта технологически ориентированная теория успеха имела мало смысла: если бы было возможно добиться решающих боевых эффектов, используя возможности дальнобойного удара, наступление было бы не нужно с самого начала.
В этом случае “управление огнем” с помощью высокоточного удара на большой дальности было невозможно, а постоянные возможности разведки, наблюдения и рекогносцировки, запас высокоточных средств и другие требования, необходимые для его установления на больших дистанциях, были недостижимы.
Кроме того, точные удары на большие расстояния плохо координировались с атаками вдоль линии фронта, что еще больше снижало их тактическое воздействие.
Украинские силы преуспели в делегировании системам HIMARS поражения российской артиллерии и важных целей вблизи линии фронта. Это позволило использовать качественное превосходство в огневой мощи для установления некоторой степени преимущества. Однако в большинстве сражений в Украине каждая сторона имела возможность воздействовать огнем на коммуникации и передовую логистику друг друга, причем эти линии часто разделялись несколькими километрами.
Хотя для Украины имеет смысл добиваться локализованного превосходства в воздухе и оспаривать российскую воздушную мощь, ожидания относительно того, как быстро такие усилия могут принести значимые результаты, должны быть низкими. Долгосрочная стратегия должна включать эти усилия, но не должна предполагать, что они будут решающими или послужат центральными элементами подхода.
Хотя “контроль над огнем” кажется непрактичным, Украина вместо этого могла бы развить расширенные возможности дальнобойного удара для поражения ключевых элементов поддержки российских военных усилий далеко за тактическими глубинами.
В частности, дроны низкой стоимости в больших количествах могут оказаться более полезными для ухудшения российского преимущества в воздухе, чем для непосредственного оспаривания его, и могут стать основой устойчивой украинской ударной кампании на протяжении 2024 года.
Они не должны рассматриваться как замена ближнего боя, тем не менее. Независимо от того, насколько обильны, возможности дальнобойного удара вряд ли заставят российские позиции рухнуть без еще одного сухопутного наступления. В целом, это необходимо, но не достаточно, и никакая теория победы не должна основываться исключительно на этих средствах.
Эффективное использование истощения
Последнее наступление вызывает вопрос о том, следует ли Западу сосредоточиться на комбинированном подходе, основанном на маневрах и совместном использовании вооружений, или же сконцентрироваться на помощи Украине в достижении преимущества за счет метода разрушения, особенно учитывая, что предстоит длительный период изматывающей войны.
Ход войны показывает, что право на маневры еще нужно завоевать, а интеграция и одновременность - в общем, ключевые достоинства операций с комбинированным вооружением - не только трудны в достижении, но и маловероятно приведут к прорывам в условиях, сложившихся в Украине.
Вместо этого внимание следует сосредоточить прежде всего на разрушении сил России огневой мощью как в ближних, так и в дальних боях, чтобы проложить путь для маневров. Короче говоря, Украина должна принять подход, сосредоточенный на разрушении, для следующего этапа войны, что со временем может сделать маневры более успешными.
Истощение является более надежным подходом, частично потому, что качество войск, необходимое для проведения операций с комбинированным вооружением в больших масштабах, часто трудно поддерживать и восстанавливать на поздних этапах обычной войны.
Вооруженные силы Украины должны были пережить циклы восстановления и перестройки формирований, часто после потери более опытных солдат и лидеров из-за истощения. Новые подразделения часто состоят из мобилизованного персонала, офицеров из других формирований и тех, кто был повышен в звании, и большинство из которых не имеют профессионального военного образования.
Поэтому акцент должен быть сделан на основах для построения способности планирования в штабах батальонов и бригад. Это необходимо перед тем, как станут возможны более высокие уровни координации и внедрение крупных доктринальных изменений в традиционно ориентированную на огонь военную структуру.
Кроме того, основная проблема Украины 2023 года не заключалась в невозможности проведения комбинированных маневров. Хотя новые бригады, обученные западными странами, и испытывали трудности с координацией боевых частей, это было скорее второстепенным, чем основным фактором провала наступления.
Соответственно, неверно делать вывод о том, что украинские силы не могли добиться успеха, потому что они не могли воевать, как западная армия, или что воевать, как западная армия, доктринально требует воздушного превосходства, без которого успех невозможен.
На самом деле Украина добилась прогресса, пытаясь выйти на лучшие позиции, сражаясь за относительное преимущество в огневой мощи, что уменьшило общие потери и заставило Россию платить высокую цену за защиту территории.
Воевать, как западная армия - не обязательно является рецептом успеха в этой войне. Как заметили многие украинские солдаты, условия ведения боевых действий таковы, что некоторые западные тактики и техники кажутся неуместными или устаревшими.
Восстановление преимущества Украины
В предыдущей статье, обсуждая ход войны в 2022 году, мы пришли к выводу, что общевойсковая военная подготовка и системы точечного удара не окажутся достаточными, чтобы избежать истощения в предстоящем наступлении.
Предполагая, что Украина и Запад теперь признают неизбежность длительной войны, обе стороны должны определиться с долгосрочной стратегией эффективной защиты от российских наступательных операций, восстановления украинских войск и поддержания давления на российскую армию с целью восстановления боевого преимущества украинских вооруженных сил.
Стратегия должна рассматривать 2024 год как ключевой, с учетом восстановления способности к успешному наступлению в 2025 году.
На данный момент Россия имеет ряд материальных преимуществ. Скорее всего, она сохранит преимущество в артиллерийском огне в течение года и далее. Россия также будет продолжать восстанавливать боевую мощь, вербуя более 10 000 солдат в месяц.
Вероятно, она сохранит стратегическую инициативу вдоль большей части 1000-километровой линии фронта и расширит свою ударную кампанию против Украины за счет увеличения производства дронов и крылатых ракет. Кроме того, Москва теперь намерена тратить 6% ВВП на оборону – это значительное увеличение – и реальная цифра может быть ближе к 8%.
Самый эффективный способ для Украины восстановить свое преимущество - это создать эффективную оборону на глубину, что сократит потери Украины и потребность в боеприпасах.
В настоящее время Россия обладает преимуществом в обороне благодаря специализированным инженерным бригадам, машинам и способности быстро укрепляться, а также обширным минным полям и сложным системам минирования, включая те, которые способны на дистанционное минирование.
Лучшая оборона также позволит Украине перестроить свои войска, ротировать бригады и освободить части армии для восстановления.
Украине также придется пополнить свои силы. Согласно нашим полевым исследованиям, средний возраст украинского солдата составляет около 40 лет, что не подходит для определенных боевых задач. Украинскому руководству необходимо пересмотреть политику возраста призывников.
Запад может помочь, масштабируя программы обучения, которые необходимо корректировать на основе уроков, извлеченных из наступления 2023 года и украинского опыта в этой войне. Внутри Украины потребуются расширенные объекты и полигоны для ротации подразделений на передовую и обратно. Кроме того, подразделениям, находящимся на передовой с начала войны, особенно в Бахмуте, необходим отдых и восстановление.
В более широком смысле, украинской армии требуется переоснащение. Украина и ее западные покровители должны увеличить промышленную мощность и производство ключевых систем, чтобы обеспечить Украине необходимое преимущество в огне. Для поддерживающих стран задача состоит в значительном увеличении производства артиллерийских снарядов и ракет-перехватчиков ПВО.
Наши полевые исследования показывают, что Украине потребуется около 75 000–90 000 артиллерийских снарядов в месяц для оборонительной войны и более чем вдвое больше – 200 000–250 000 – для крупного наступления.
На данный момент западная коалиция в основном зависит от американских запасов для поддержания нижнего предела этой цифры и не имеет боеприпасов для поддержки крупного наступления в следующем году.
Украина может сократить свои потребности в артиллерийских снарядах, значительно увеличив производство ударных дронов, как дронов для использования в ближнем бою, так и дальнобойных ударных дронов для поражения критически важной инфраструктуры России.
Для этого Украине придется решить несколько финансовых, контрактных и промышленных вопросов. Запад, с своей стороны, должен помочь Украине в приобретении или разработке боеприпасов для использования с дронами, так как такие боеприпасы из других источников находятся в дефиците.
Украина наращивает свои возможности по обслуживанию и ремонту западной бронетехники и артиллерии, и Запад должен работать над локализацией обслуживания, замены запчастей и производства ударных систем.
Естественно, одной защиты и реорганизации недостаточно, и Украине следует избегать втягивания в дорогостоящие битвы, такие как Бахмут, которые ведут к “Ловушке невозвратных затрат”. Они могут быть политически символическими, но разменивают краткосрочные выгоды на стратегические издержки, мешающие реорганизации.
На данном этапе войны Запад не ждет и не желает мимолетных или изолированных побед на поле боя для продолжения своей поддержки. Вместо этого Украина должна планировать и проводить ударные кампании – например, против Черноморского флота России, российских авиабаз в Крыму или ключевой поддерживающей инфраструктуры.
Вступая в 2024 год, ясно, что оптимальная стратегия – это избежание дорогостоящего застоя или, что хуже, нарастающего преимущества России, приводящего к поражению Украины. У Украины и западных стран, участвующих в конфликте, есть хорошие варианты, но успех потребует лучшего согласования стратегий.
* * *
Мы признаем, что многие наши аналитические выводы представляют собой неполный первый набросок военной истории. Другие аналитики и историки, несомненно, пересмотрят и улучшат наше понимание этой войны.
Но кажется довольно очевидным, что война пережила длительные фазы, в которых возможность маневра была завоевана главным образом за счет обширного истощения и уничтожения вражеских возможностей, а не за счет когнитивных эффектов шока или эффективного использования комбинированных вооруженных сил.
Современные формы дальнобойных точных ударов помогли Украине перехватывать или подавлять логистические узлы России, но они не дали установить огневой контроль на тактических дистанциях и не убрали необходимость ближнего боя.
Мы признаем, что эти результаты могут быть связаны с конкретным контекстом этой войны, и аналитикам следует быть осторожными при попытке перевода наблюдений о войне Россия–Украина в частности на уроки, касающиеся характера современной войны в целом.
Западным странам следует продолжать помогать украинским войскам повышать их общее качество и способность масштабировать комбинированные военные операции, но господствующие условия на Украине по-прежнему благоприятствуют аттриционным и позиционным подходам, а не тем, которые подходят для маневренной войны. Определяющим фактором является истощение, причиняемое в основном через артиллерию и ударные беспилотники.
Западу, следовательно, лучше всего сосредоточиться на поддержке огневой мощи Украины и помочь ей масштабировать наступательные операции, чтобы использовать огневое преимущество, когда оно будет достигнуто.
Это может быть невозможно достичь за счет количества, но это можно сделать с помощью комбинации средств, которые в совокупности обеспечивают значимое превосходство в поддержке наступления.
Эти два фактора должны определять инвестиции в беспилотники для компенсации нехватки артиллерийских боеприпасов, более дешевые возможности точных ударов и (радио)электронную войну, чтобы помочь восстановить мобильность на передовой и сократить текущие преимущества России в системах беспилотников.
Военное руководство Украины, похоже, стремится принять технологические инновации и тактическую адаптацию, а также восстановить боевой потенциал войск. Для достижения этих целей потребуется время, но ясно, что украинская армия осознает масштаб вызова и необходимость как можно скорее начать действовать в 2024 году.
Это будет долгая война, требующая долгосрочного стратегического видения, но также и своевременного принятия решений. Несмотря на высокие ставки, становится менее ясным, могут ли Вашингтон и европейские столицы проявить политическую волю, чтобы поддержать Украину в этой войне.
Однако остается факт, что Украина и Запад обладают общим преимуществом в ресурсах, и истощение может оказаться важной частью их теории победы.
Авторы:
Франц-Стефан Гэди — старший научный сотрудник IIS, а также старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности.
Майкл Кофман — старший научный сотрудник Фонда Карнеги.
